Столько гостей, но никто не искреннен. И, видимо, они даже не люди. Прибрался тут. Такое чувство, что размахиваю метлой вокруг собственного надгробия. Потому что не время для покоя. Потому что время гореть, но не сгорать, поддерживая окислительно-восстановительные процессы. Время для чего-то иного, чем покой. Кто из нас жив ещё? Кто из нас может так про себя сказать? Я тень не стене. Или эта тень не я? Иногда хочется сказать, что плохо с головой. Но это не оправдание, не причина и даже не повод. Потому, что нужно держаться до конца. До того момента, пока коварный удар не свалит с ног и ничего, действительно ничего нельзя будет сделать. Тогда отдохнём уже наконец.
Есть области деятельности, в которых я действительно неплох. Есть те, в которых я хорош. Вот только они как-то не пересекаются с теми областями, в которых мне нужно получать результаты.
Слова могут стать ядом. И всё, чего я хочу - заточить их до такой степени, чтобы, пронзённое ими сердце не замечало потери. Поднять планку до той высоты, на которой вопрос становится ответом и, выше, где звук становится магией. Возможно, там осознается тёмное. Там зеркало приобретёт идеальную кривизну, отражая мир чужими глазами так, будто не может быть других глаз.
И всё для того, чтобы узнать как это возможно.
Ронять мысли в чужие головы, чтобы те не забывали, что есть другие и другое. Не важно, считать ли это местью миру или подарком. Потому, что мир, созданный нами, уродлив и не слишком достоин существования. Всё здесь не так.
И ещё ради одной мелочи. Обрести голос. Признать свою возможность быть.
"Жнец" оказался, внезапно, очень мрачной книгой. То ли на фоне Тиффани, то ли на фоне того, что я теперь догадываюсь, что значит Смерть и привычка волшебников точно знать время. И эти постоянные шутки о лучшем месте... о том, что раньше было правильное солнце... и, насколько важно, что теперь ЕСТЬ ВРЕМЯ...
А ещё, по какой-то причине я начал воспринимать трагизм нелепых вещей, символизируемую ими чудовищную несправедливость, несуразность, беспросветность. Сжимать кулаки там, где толпа смеялась.
Досмотрел очередной сериальчик про Спартака. Очень доставило отрубание ног копьём и римские легионы, которые врассыпную носятся по полю. Я всё могу понять, да это весело, кровь-кишки-распидорасило, героизм типа. Но, чёрт побери, вот всё время вставал вопрос как же так, меньшая по численности, не способная к взаимодействию и явно не блистающая подготовкой римская армия умудряется побеждать лучше подготовленных, организованных и превосходящих их по численности рабов. Видимо, у Краса портал открыт за подкреплениями.
А ещё, благодаря этому фильму становится ясно, что у римлян не было лучников. При чём, лучников у них настолько не было, что они даже не знали что такое лук и, увидев странное движение в двадцати метрах от себя, они высовывались из-за щитов посмотреть, а что это за гнутые палки там противник подоставал, а может сейчас они будут петь и танцевать. Спасибо, хоть на большие горящие шары жизнь научила легионеров реагировать в среднем адекватно. О, они катят на нас большой плетёный горящий шар, что мы будем делать? Наверное, ничего, постоим и посмотрим, круто же. Видимо, это им чаще встречается, чем лучники или, допустим строй в бою.
Я пишу тебе письма. А потом, выхожу из дома, и, когда я возвращаюсь, то понимаю, что они ничего не значат и не выражают. Что слова утратили значение и мир изменился. Я изменился. Никогда не отправлял этих писем, но что будет, когда начну?
Задумался а не напроситься ли тренировать стрелков в клубе, дабы привить им верный образ мышления и вообще упорядочить этот бардак.
Задумался о том, что же для меня значит стрелковое оружие и как оно взаимодействует со стрелком. Даже сделал пару выводов о том, почему именно здесь и именно дисциплина и ответственность являются основой воспитания. Теперь знаю что мне есть что рассказать, в общем. По-крайней мере, мысли кажутся весьма стоящими и довольно нужными. А вот какой из меня педагог, это ещё вопрос открытый. Но, кажется, я бы смог.
Гуляли. Обошли Москву, увидели другую сторону. Люблю знакомиться с городами, касаясь их улиц, никакая карта не расскажет столько.
Наконец-то заполучил "Good Omens". А, заодно, и "Мрачного жнеца". Это всегда было трудно, выбирать у книжной полки. Книжные магазины для меня это просто ловушка. Особенно, когда это "Дом иностранной книги" и перед тобой две полки Пратчетта в оригинале и полка Геймана. Остаётся плакать над сокровищами и клястся, что когда-нибудь соберёшь их все.
А что страннее того, с тех пор как мы попрощались, я так и не открыл пакет, в котором лежат книги. Так и не прикаснулся к книге, которую так долго искал. Что со мной, какого чёрта.
Ты уходишь и остаётся пустота. Часы и минуты, которые просто невозможно ничем заполнить. Ты чувствуешь это по-другому или описываешь по другому, теперь я знаю.
И знаю, что теперь навсегда застрял в этом солнечном городе, запутался в улицах, словно в паутине. Знакомые симптомы. Это уже было. Только теперь оно глубже, реальнее, живее. Сделть сейчас или жалеть всю оставшуюся жизнь, вот что это. И никаких отговорок.
Судьба смеётся надо мной, ты уезжаешь, а я остаюсь. Да что за мерзкая привычка. Или, может, мне дали шанс подготовиться и наделать ошибок, чтобы сейчас я смог не запороть всё к чертям.
Мы создаём монстров там, где не видим себя людьми. Я создаю монстра в себе там, где не могу позволить себе быть собой. Но, по сути, мы с ним одно, за тем глупым исключением, что один должен был бы полностью свихнуться и вывернуться наизнанку, чтобы стать похожим на другого. Понять, простить себя и замкнуть круг, остановив движение. Когда ты бежишь по замкнутому кругу - это одно. Совсем другое - когда ты и есть каждая бесконечная его точка.
Решил перепроверить как там прошлое. Скучное, серое и, походу, спивается помаленьку, утопая в суете. Осознаю, что в этом разломе, пробежавшем сразу и через многие жизни, и через многие города, я остался на правильной стороне. На стороне людей, сохранивших совесть и свет.
И всё это я отброшу, ведь, кажется, нашёл то, что искал. Я встретил человека, которого ощущаю настоящим, и встретил свой путь. Мне есть ради чего идти на край света и ради чего сажать деревья и строить дома. Я знаю, что, скорее всего, это кончится плохо и я останусь один в темноте. Но знаю и то, что, когда глаза привыкнут в темноте, за меня скажут голоса из прошлого и настоящего, те, которые не обманывали и не были обмануты. И, пока есть хоть малейший шанс, я должен идти, должен пытаться.
Это странно, это дико, это какой-то непонятный бред. Но это путь, и он неизбежен, ведь он выбран.